Теории, концепции, стратегии и их влияние на развитие Центральной Азии (часть 2)

Читать начало статьи "Теории, концепции, стратегии и их влияние на развитие Центральной Азии (часть 1)" 

Москва рассматривает экономическую интеграцию в зоне ШОС как более отдалённую цель. В настоящее время, по ее убеждению, речь может идти только об отдельных субрегиональных интеграционных проектах между 2 или 3 странами с сопоставимыми экономиками. Пекин же настаивает на создании единого интеграционного пространства в рамках ШОС уже в ближайшее время.

Что касается концептуальных подходов российских ученых по развитию ЦА, то исходя из стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года, можно выделить следующие ее стратегические планы, выступающие в качестве основы концептуальных моделей страны.

1) В долгосрочной перспективе  внимание будет сосредоточено на обладании источниками энергоресурсов в бассейне Каспийского моря и в ЦА.

2) Приоритетным направлением внешней политики будет развитие отношений двустороннего и многостороннего сотрудничества с государствами — участниками СНГ. ОДКБ будет рассматриваться в качестве главного межгосударственного инструмента, призванного противостоять региональным вызовам и угрозам военно-политического и военно-стратегического характера.

3) Продолжатся усилия по укреплению Евразийского экономического сообщества, как ядра экономической интеграции, инструмента содействия реализации крупных водно-энергетических, инфраструктурных, промышленных и других совместных проектов, в первую очередь, регионального значения.

Для России значение будут иметь укрепление политического потенциала Шанхайской организации сотрудничества, стимулирование в ее рамках практических шагов, способствующих укреплению взаимного доверия и партнерства в ЦАР.[9] К этому надо добавить стремление РФ создать ЕЭП, в первую очередь, со странами Центральной Азии и играть роль лидера в этой международной организации. При этом россияне понимают, что политика доминирования, доставшаяся ей в наследство от СССР, в ЦАР может привести к ухудшению дипломатических, политических и экономических отношений. Россия, должна стать привлекательной, прежде всего, как экономический, технологический, гуманитарный, интеллектуальный партнер. Однако, по нашему мнению, неудача в реализации стратегических задач, обозначенных совместно правительствами России и центральноазиатских республик, может под влиянием внутренних и внешних сил привести к непредсказуемым последствиям. Это в целом противоречит интересам РФ.

2. Как известно, центральноазиатский регионализм во многом был предопределен провозглашением в 1991 году интеграционной цели пятью новыми независимыми государствами Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном. С тех пор интеграционный процесс прошел ряд этапов, в которых были свои серьезные успехи и неудачи. Он полностью соответствовал всем теоретическим законам региональной интеграции, но практическое воплощение этих законов сдерживалось неподготовленностью стран региона к решению задач, выходящих за рамки их экономических и политических возможностей. Развитие ЦАР представляло собой формирование комплекса противоречий и очагов локального и регионального межэтнического, внутриэтнического, экологического и межгосударственного напряжения, принявшее системный характер.

Аналогичная ситуация складывается в соседних с ЦА Афганистане и СУАР КНР, разумеется, с учетом специфики этих стран. При отсутствии или слабой выраженности процессов экономической интеграции вышеуказанные факторы, безусловно, выступают индикаторами формирования и развития общерегионального конфликта. Манипулируя существующими противоречиями, геополитические партнеры могут с успехом использовать в регионе теорию управляемого хаоса на уровне конкретных государств и региона в целом, придав ей прикладной характер. Об этом свидетельствуют основные концепции, стратегии супердержав, в которых отражаются их интересы (таблица 1). Следовательно, регионализация, предопределяющая интеграцию стран ЦА, могла бы обеспечить, не только экономическую, но и региональную безопасность.

Среди множества факторов, выгодно отличающих регион от внешнего окружения, выступает территориальный, способствующий формированию регионального единства республик ЦА. Парадоксально, но данный фактор в настоящее время не адекватен возможностям регионального развития. Сопредельные с Казахстаном страны, за исключением Китая и России, пока недостаточно используют потенциал, заложенный в особенностях экономико-географического положении. Интеграционные процессы - это основа сохранения экономической независимости. Но, к сожалению, они протекают очень вяло. При этом следует подчеркнуть, что наложение современных динамичных сдвигов на инерционные социальные структуры приводит к усилению взаимозависимости стран ЦА и их зависимости от других стран мира.

Существующая национально-государственная система организации общества испытывает серьезный кризис, заставляющий искать новые институциональные формы государств. Некоторые страны ЦА не в состоянии справиться с внутренними проблемами, приобретающими социально-экономический и экологический характер. Между тем в республиках региона возникают новые политические силы (транснациональный бизнес, оппозиционные движения, проявления религиозного экстремизма и т.д.). Сфера их деятельности выходит далеко за рамки даже самых крупных государств. Разумеется, эти силы оказывают определенное влияние на ход социально-экономических преобразований. Однако последние во многом зависят от ситуации в самих государствах Центральной Азии. Если они не в состоянии управлять внутриполитическими процессами и ограничивать влияние из вне, то ситуация может выйти из под контроля. К сожалению, это имело место в Кыргызии в мае 2010 года. Следовательно, центральноазиатский регион становится уязвимым, плохо управляемым изнутри, неспособным подавать и реализовывать региональные инициативы, направленные не только для обеспечения региональной безопасности, но и создания основ экономической интеграции.

Таблица 1. Концептуальные подходы к социально-экономическим и политическим процессам в Центральной Азии

№ п/п	Теории и концепции	Время появления концепций	Страны, где возникли данные концепции	Геостратегические устремления геополитических игроков на территории ЦА
1.     2.     3.           4.	Теория управляемого хаоса     Концепция Большой Центральной Азии   Концепция северных территорий и стратегии КНР в рамках ШОС       Стратегические интересы России к Центральной Азии	Конец 20 века   Конец 20 века   Конец 20 - начало 21 века       Начало 21 века	США     США     Китай           Россия	Господство в регионе и в мире     Господство в регионе     Усиление торгово-экономических позиций в регионе и формирование ЕЭП при доминирующей роли Китая.   Сотрудничество с регионом, усиление роли ЕврАзЭС, Таможенного Союза и ЕЭП при доминирующей роли России.

Следует отметить, что многие внутри- и межрегиональные союзы (Организация экономического сотрудничества, Центрально-азиатский союз и т.п.), выполняют в основном совещательные функции.

Они не стали организациями, способными противостоять дезинтеграционным тенденциям и принимать реальные решения, позволяющие урегулировать разногласия и противоречия между странами – участниками. Не в состоянии они снять напряженность в проблемных вопросах, в частности, в решении проблемы межгосударственного вододеления. Организаций, которые включали бы в себя только государства региона и преследовали цель обеспечения как общей для региона безопасности, так и безопасности каждой отдельной страны до сих пор не существует. Основными организациями по обеспечению безопасности ЦА сейчас являются ОДКБ и ШОС. Но они построены вокруг прилегающих к региону великих держав – России и Китая. Они же играют и ведущую роль в них. Участие республик ЦА носит ограниченный характер (таблица 2).

По мнению узбекского политолога Ф. Толипова [11] в регионе с самого начала существовала и своя интеграционная структура – Центрально-азиатское сообщество (ЦАС), которая в 1994 году стала называться Центрально-азиатское экономическое сообщество (ЦАЭС) и к 2001 году получила новое название – Организация Центрально-азиатского сотрудничества (ОЦАС).

Таблица 2. Членство стран ЦА в региональных организациях

	Организации	Время создания	Цель создания	Степень реализации цели
1.	СНГ	1991	Сотрудничество независимых государств	Реализовано частично
2.	ЦАС	1991	Региональная интеграция	Не реализовано
3.	ЦАЭС	1994	Региональная интеграция	Не реализовано
4.	ЕврАзЭС-5	2000	Экономическая интеграция	Реализовано не полностью
5.	ШОС	2001	Борьба с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом, и формирование общего экономического пространства	На стадии реализации
6.	ЕврАзЭС-3	2005	Экономическая интеграция	Реализовано
7.	Таможенный Союз (ТС)	2011	Экономическая интеграция	На стадии реализации
8.	ЕЭП стран ЦА и РФ	С 2015 года	Экономическая интеграция	На ранней стадии реализации

 

Однако в 2005 году произошло слияние ОЦАС и ЕврАзЭС. И с тех пор, фактически, самостоятельный центральноазиатский региональный интеграционный процесс оказался замороженным или, точнее, растворенным в ЕврАзЭС. Однако, как показывают последующие тенденции и события на постсоветском пространстве, ни СНГ, ни ЕврАзЭС не смогли реализовать интеграционный проект. Из этого Ф. Толипов делает важный, по его мнению, вывод о целесообразности восстановлении в ЦА своей региональной структуры. Разумеется, он совершенно прав, исходя из интересов стран и региона в целом.

Вместе с тем им предлагается осмысление основных четырех групп проблем дальнейшего продвижения интеграционного проект. Это доктринальные, концептуальные, институциональные и политические проблемы, которые призваны обеспечить реальный интеграционный процесс. Нисколько ни умаляя значения данного подхода, все же необходимо отметить, что это потребует новых концептуальных решений, касательно модели, масштаба и уровня интеграции. По своему содержанию, обоснованности, возможностям реализации они будут превосходить существующие ныне концепции, теории и стратегии. Немалое значение играет также законодательная и финансовая обеспеченность интеграционных проектов в контексте защиты интересов региона и противостояния интересам геополитических игроков в нем.

Другое дело, если страны, будучи заинтересованными в развитии интеграционных процессов, выразят готовность искать возможности передачи части своих компетенций межнациональным институтам и находить новые рациональные формы разрешения противоречий. В этом отношении как научный, так и практический интерес представляет ТС. Причем не как геоэкономическая или геополитическая категория, а как промежуточный этап к переходу к единому экономическому пространству (ЕЭП). В условиях членства России и Кыргызии в ВТО, предстоящего вступления Казахстана в эту организацию ТС может лишь противоречить уставным требованиям ВТО. Однако ЕЭП, по мнению ряда экспертов [12], после его создания, будет иметь аналогично ЕС больше возможностей эффективного функционирования в рамках ВТО, нежели ТС.

Очевидно, что современная ЦА не свободна от конфликтов не только между различными этносами, но и в пределах одной этнической группы. Это, например, имеет место в Таджикистане. Даже интегрирующая сила одной религии не способна предотвратить конфликты, в основе которых лежат жизненно важные интересы на землю и воду. Поэтому региональные споры и конфликты среди ''дружественных'' правительств и ''братских'' народов, живущих в трудных условиях, на ограниченном пространстве, могут в любой момент материализоваться в реальную политику. В этом отношении социальная размытость общества представляет одну из самых опасных угроз национальной безопасности. Увеличивающийся маргинальный слой населения (чему немало способствуют происходящие ''новации'' в сфере образования, науки, культуры) в кризисной ситуации может сыграть роль детонатора. Существенно разрядить этнотерриториальную напряженность способна целенаправленная политика стран региона на отказ от выдавливания и насильственной ассимиляции этнических меньшинств, предоставление им культурно-религиозной автономии и т.д. События февраля 2006 и мая 2010 года в Кыргызии являются тому подтверждением.

Вместе с тем противоречия в регионе объективно развиваются следующими группами факторов:

- периодическим дрейфом стран ЦА то к одним, то к другим геополитическим партнерам, с целью использования последних в качестве политических инструментов решения собственных задач;

- общим, за исключением Казахстана, резким ухудшением экономических, социально-демографических и экологических условий;

- противоречиями, возникающими в процессе переориентации экономических и социальных связей;

- противоречиями в подходах по совместному использованию водно-энергетических ресурсов трансграничных рек;

- нарастающими внутри – и межэтническими противоречиями в каждой из стран ЦА, за исключением Туркменистана, грозящими перерасти в катастрофу национального и регионального уровня.

История развития Центральной Азии и новейшие изменения постсоветского периода предопределили усиление угроз и вызовов, исходящих извне. Безусловно, в этом проявляется соперничество ведущих геополитических игроков за сферы влияния в регионе. Разумеется, теоретические и концептуальные положения в определенной степени показывают геостратегические направления ведущих держав в ЦА.

В рамках ШОС уже наметилась борьба между Россией и Китаем за сферы влияния в регионе. Если экономическое превосходство Китая здесь очевидно, то Россия пока еще сильна политическим влиянием, исторически сложившимися связями, традициями и определенной долей в регионе русскоязычного населения. Пока не завершен процесс окончательного дрейфа к геополитическим партнерам, не полностью исчерпан потенциал республик ЦА в использовании их в качестве геополитического инструмента для достижении тех или иных региональных целей. Усиление ЕврАзЭС, ТС, а в будущем ЕЭП совместно и под эгидой России ставит вопрос о политическом и экономическом доверии к РФ, как геополитическому партнеру. В отличие от Советского Союза Россия неоднократно демонстрировала мировому сообществу и бывшим союзникам свою ненадежность, предавая их интересы. Речь идет о Кубе, Афганистане, Ираке, ряде стран Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии. Что касается Центральной Азии, то экономическое доминирование здесь других геополитических игроков приведет к угрозе существования России в статусе «сверхдержавы».

Таким образом, региональная, социально-экономическая, межэтническая, межгосударственная ситуация на данном этапе развития республик ЦА создает практически одинаковые шансы для России, Китая и США в плане доминирования в регионе. Однако сложившееся «равновесие» между геополитическими партнерами не может быть длительным, равно как и временный альянс между Россией и Китаем в рамках ШОС.

Резкое усиление одного из внешних игроков автоматически порождает здесь обострение соперничества и скрытого противостояния. Сложившиеся локальные и во многом альтернативные системы безопасности (с одной стороны, ОДКБ–ШОС, с другой – проекты НАТО) де-факто усиливают общую нестабильность и взаимное недоверие. Политическое или международно-правовое совмещение этих систем пока не представляется возможным. Независимо от того, будут или не будут выведены западные войска из Афганистана в 2014 г., можно ожидать обострения противостояния. Едва ли афганский (талибский) вызов станет стимулом для создания единого проекта безопасности. Возможно, что один из вариантов американской стратегии ухода из Афганистана и заключается в том, чтобы направить экспансию талибов на север – в зону ответственности ОДКБ и ШОС, сохраняя при этом контроль над центром Евразии. [8]

Разумеется, эти процессы оказывают и будут оказывать существенное влияние на ситуацию в странах региона. Причем речь идет об условиях и возможностях функционирования и развития региональных процессов, которые объективно открывают перед всеми странами возможность ускорения социально-экономического развития. С другой стороны, регионализация ЦА может стать ответом входящих в нее стран процессам, которые нередко могут противоречить их национальным интересам. В таком случае открытым остается вопрос, с какими геополитическими партнерами Центральная Азия должна создавать единое экономическое пространство и насколько это будет оправдано.

 

Список использованной литературы:

1.Саммит глав государств Центральной Азии. Ташкент, январь, 1993 года.

2. Улунян А.А. Новая политическая география. Переформатируя Евразию. Моторизированные зарубежные геоконцепты. Конец XX в. - начало XXI в. М., 2012

3. Ф. Старр «Партнерство для Центральной Азии», «Foreign Affairs», 2005.

4.Булуктаев Ю.О.

5.Laumulin M. «The geopolitics of XXI Century in Central Asia» (Almaty, 2007), p. 33/

6. Лаумуллин М. Большие планы. Континент, №22 (158) 16 - 29 ноября 2005 года.

7. Ата-Мирзаев О., Тухлиев Н. Узбекистан: природа население экономика. Т., «Узбекистон миллий энциклопедияси». 2009, 240 с.

8.[А] Портал «Перспективы» Сергей Лузянин. Центральная Азия: измерения безопасности и сотрудничества 2012.

9.Россия в Центральной Азии - Геополитическая стратегия Российской Федерации (Ч. III.2) 01 марта 2011.

10. Рассчитано по данным Агентства Республики Казахстан по статистике.

11. Толипов Ф. Глобализация предопределяет интеграцию. Экономическое обозрение (Узбекистан) № 2 (147) 2012 с. 41-42.

12. Абатуров В., Перевозкина Н. Регион в выводах ознакомительных визитов. Экономическое обозрение (Узбекистан) № 5 (150) 2012 с. 44-50.

 

Нашли ошибку в тексте - выделите и нажмите ctrl enter